«Коцімся ўверх». Что сейчас происходит в Новогрудке, который после выборов «стаяў на дыбах»
Небольшой Новогрудок сейчас, конечно, не выглядит как «город протеста» — в будний день на главной площади — тихо, пустынно и сонно. Но местные жители говорят, что тишина эта временная, потому что многие «засели по домам в ожидании запаха победы», а самые активные перевели протесты в «неочевидные формы». TUT.BY посмотрел, что сейчас происходит в Новогрудке, который в августе после президентских выборов «увесь стаяў на дыбах». И как это выходить на протест, когда судья, выписывающий штраф или сутки может быть твоим бывшим учеником, а милиционер, задерживающий во время шествия с БЧБ-флагом, твой сосед.
Население Новогрудка — около 28 тысяч человек. Активно выходящих на улицу — около 40−50 человек. Но, как вспоминают местные, в августе этого года на главную площадь города выходили сотни, а в некоторые дни — и тысячи две. Для районного центра, говорят, это «ого-го».
Сейчас же главные улицы Новогрудка, припорошенные снегом и утопающие в тумане, застыли, кажется, в ожидании то ли зимних праздников, то ли перемен. Редкие прохожие сразу же рассказывают, что протест в Новогрудке на данный момент — не такой активный, но он все же есть и никак «не сдулся».
Местные активисты, например, сейчас ходят на экскурсии, то на замке флаг появится, то перфоманс с манекеном около доски почета кто-то организует. И все это, говорят, держит первую столицу ВКЛ в тонусе.
— Нам главное — показать, что мы есть, что мы не останавливаемся, — говорят местные активисты. Но все, конечно, стало сложнее: задержания, штрафы и сутки не добавляют оптимизма.
В обед в будний день на главной площади Новогрудка — пусто, тихо и заснежено. Вся активность в эти декабрьские дни переместилась на улицу Высокую, где находится здание районного суда. Здесь начался судебный процесс над двумя местными жителями — Денисом Кирещенко и Владимиром Горохом. Их обвиняют в подготовке к массовым беспорядкам. А одного из мужчин — еще и в публичном оскорблении президента. Обоих — и Кирещенко, и Гороха — белорусские правозащитники признали политзаключенными. Местные за судьбу «своих мужиков» переживают и стараются прорваться в зал заседания. Но помещение для судебных разбирательств выбрали маленькое, с учетом эпидемиологической ситуации вместить оно может человек семь от силы.
Вот и в первый первый день суда внутрь практически никого не пустили. Просто не хватило мест. Оставшиеся около здания и в фойе учреждения громко возмущаются и обсуждают сложившуюся ситуацию.
— Я пришел сюда реализовать свое право, а вы не позволяете мне это сделать, — говорит высокий мужчина, обращаясь к четырем сотрудникам милиции. Те сначала пытаются объяснить, что они охраняют порядок и выполняют приказ, но потом перестают отвечать на вопросы собравшихся.
Здесь же пожилой мужчина громко говорит о справедливости суда, совести и о будущем страны. Люди возмущаются громко, так, чтобы милиционерам было все отчетливо слышно. Сотрудники молчат и смотрят в пол.
Потом кто-то из пришедших просит книгу жалоб и предложений, и люди, выстроившись в очередь, начинают писать жалобы.
— Ну хоть так что-то сделать, — говорят люди на крыльце здания и обращают внимание на словесную коллизию: «В Новогрудке Высокий суд находится на улице Высокой».
— Что это значит? А ничего, просто интересно получается.
И пока внутри проходят судебные заседания, люди рассказывают, как в Новогрудке формировалось протестное движение, вспоминают, как все начиналось и что из этого вышло.
Первые волнения в районном центре произошло летом. В июне люди попытались встать в цепи солидарности, начались жесткие задержания. В городе еще несколько недель говорили о случившемся, но тогда, признаются местные, казалось, что вышедшие на улицы люди — это очень маленькая часть населения города. То ли дело в августе, когда на главную площадь высыпало несколько сотен человек, а в некоторые дни счет шел на тысячи. Для того, чтобы поучаствовать в митинге, люди приезжали сюда и из окрестных деревень.
— Но сначала после выборов все было тихо. Вечером 9 августа на площадь вышло мало людей и много тихарей. 10 августа на площади стояло всего две девушки. Интернета не было, ходили упорные слухи, что к нам едет минский ОМОН. Но он до нас до сих пор все доехать не может, может, где-то в лесу потерялся, — смеются люди.
А потом, когда местные узнали, что происходит в стране, буквально высыпали на площадь, чтобы высказать свое возмущение. 17 августа в центре города прошел большой митинг, на котором организовали встречу с местной властью. Конструктивного разговора, как вспоминают местные, не получилось. Люди говорили об одном, власть — о другом. И тех, и других переполняли эмоции. Но город, как здесь говорят, в то время «стаяў на дыбах».
— Все было, как и в других городах: женские акции, сигналящие машины, вечерние митинги и встреча с председателем райисполкома Сергеем Федченко и начальником милиции Рустамом Вагабовым. Люди подписи собирали за отмену выборов и против насилия со стороны силовиков. Раньше, конечно, в нашем городе такого не было. Ну разве что, на рыцарские турниры люди сюда приезжали, но то ж туристы, а здесь — местные. В какой-то из дней на штандартах, которые были на площади, кто-то повесил БЧБ-флаги, потом их сняли, потом снова повесили, а потом власть и штандарты эти убрала, чтобы не баловались, — вспоминают местные.
А потом акции стали все малочисленнее, параллельно начались задержания, пошли суды.
— У нас же как — мы все друг друга знаем. Милиция нам говорит, что каждого узнает даже по походке и если вместе соберутся все те, кто раньше задерживался, то они будут считать это несанкционированном митингом. Теперь у нас такая градация: один человек - это пикет, два человека — собрание, пять и более — митинг. Прошелся по городу — шествие, — рассказывает местная жительница Жанна.
Женщина была осуждена все по той же статье КоАП 23.34 — в День матери вышла на главную площадь с плакатом. Отсидела 5 суток в Кореличском СИЗО. Рассказывает, что условия в камере были плохими: старые грязные матрасы, грязь на полу и стенах, вонь из унитаза.
— Было три заседания по моему делу, потому что я все время заявляла ходатайства. На последний суд — никого не пустили. И вот 17 ноября мне выписали арест. Этапировали в Кореличи. Камера была маленькая, дикая грязь, вонь, вместо унитаза дырка в полу, грязнющие матрасы. Ладно, отсидела. И вот я должна уже выходить, знаю, что меня будут встречать друзья и родные, но меня посадили в милицейский бус и вывезли на окраину Кореличей, где высадили в поле. Ну, я как-то дошла до последней остановки. И вот сижу там, телефона нет, связаться с кем-то и сказать, где я, возможности тоже нет. Представляете мое состояние? В конце концов мужу и сыну в РУВД все-таки сказали, где я, и они приехали за мной, — рассказывает Жанна.
Сейчас женщина написала жалобы на действия сотрудников милиции и подала ходатайство в вышестоящий суд, чтобы оспорить свой арест.
— Я понимаю, что все это не будет удовлетворено, но все же писать надо. Что касается протеста в регионе, то нам, наверное, здесь сложнее — все друг друга знают. Милиция говорит, что если мы соберемся все вместе, то это опять будет незаконное собрание, пройдемся — шествие. Когда я последний раз «шествовала» на суд, за мной «шествовала» группа людей, которые, как и я, опоздали на автобус, потому что водитель уехал раньше. Я это рассказала на суде. Судья спрашивает: «Вы были объединены одной целью?» Ну, конечно, автобус-то уехал без нас, — смеется Жанна, — Или вот, знакомый в 9 утра шел по улице, был одет в красную куртку. Забрали в РУВД на профилактическую беседу.
Сейчас местные активисты перешли в формат «неочевидных протестов»: ходят на экскурсии. То в музей, то в костел, то устроят обзорную по городу.
— Во-первых, вспоминаем историю Новогрудка, во-вторых, видим, что мы есть. Ведь важно почувствовать, что ты не один. Нас на этих экскурсиях раньше сопровождало 8−10 машин милиции, сейчас 2−3. Мы называем их «аховай» и «ганаровай вартай». Как они нас называют — не знаем. А еще был случай, когда мы собрались пойти в музей. И оказалось, что билеты нам не продадут. Была какая-то надуманная причина. Одна из сотрудниц написала заявление об увольнении, возмутившись данной ситуацией. Так в райисполкоме все же разрешили нам пойти в музей. А почему? Потому что работать там некому, — говорят местные, а еще рассказывают, что попробовали провести марш памяти Романа Бондаренко, но протестующих, а их было не очень много, окружила милиция.
— Они говорят: «Вы все арестованы, но машин на всех не хватит, поэтому стойте здесь, а мы вас будем возить в участок по очереди», — смеются местные, но сразу серьезно добавляют, что тогда было задержано 8 человек и всех оставили на ночь до суда. Для Новогрудка — это был неожиданный поворот и количество задержанных было большим.
При этом, и активистам, и милиции, которая приезжает задерживать «нарушителей спокойствия» как-то приходится сосуществовать вместе. Только один раз после августовских событий, на марше 15 ноября в память о Романе Бондаренко, задерживали достаточно жестко — одного из протестующих повалили на землю и прижали голову то ли рукой, то ли коленом. Местные показывают видео того момента.
— Няўжо такое трэба было рабіць? Мы ж ведаем адзін аднаго. Вунь глядзіце, гэта сусед мой, — показывает на выходящего из зала суда милиционера один из мужчин. — Ці вось садзяць мяне ў «бобік» і начальнік міліцыі кажа «Купрыяныч, захадзі», а я яму кажу пра закон. А ён ўсе талдычаць: «Купрыяныч, я цябе паважаю, але захадзі ў машыну». Ну зайшоў, канешне. Што рабіць.
Наверное, один из самых заметных «активистов-рецидивистов» в Новогрудке — бывший директор школы № 5 72-летний Александр Быстрик. За свою активную позицию он получил уже 4 штрафа, а это 110 базовых величин (2970 рублей). Протоколы составляли и на его жену Валентину — бывшую учительницу английского языка.
— Сцяпаныч ты зноўку ў нечым правініўся? — около Александра Быстрика, который тоже пришел к зданию суда, останавливается старенькая иномарка.
— Не, прыйшоў падтрымаць, але бачыш нікога ў зал не пускаюць, вось тут і стаю.
— Ну то добра. Ты глядзі, больш не пападайся.
Степаныч смеется. Знакомый уезжает, а бывший директор школы вспоминает, что, услышав в августе где-то результаты провластного экзитпола, разволновался.
— Тады, я памятаю, недзе ў навінах з’явілася абвестка аб тым, што па папярэдніх дадзеных Лукашэнка набярэ 80,2 адсоткі. У мяне сэрца закалацілася і я думаў, няўжо так будзе? Але так і адбылося. На плошчу ў першы дзень я не пайшоў, бо тады нават не ўяўляў, што потым столькі людзей будзе супраць гэтых вынікаў. Я ў свой час, ведаеце, пабываў на пахаванні Кастуся Каліноўскага і тады меня ўразіла вялікая колькасць нашых сцягоў. Я нават і падумаць не мог, што тое ж самае ўбачу на сваім вяку ў Навагрудку. Але спачатку, 9 жніўня, я падумаю, што нічога не паробіш, але калі людзі пачалі выходзіць і тут, і ў Мінску, да мяне прыйшлі мае вучні і казалі, што ім патрэбная мая падтрымка. Я казаў, што яны хлопцы маладыя, вось і наперад. Аднак, калі патэлефанавала адна з былых вучаніц і сказала, што яна з кветкамі на плошчы і ёй вельмі страшна, я пайшоў, — вспоминает Александр Быстрик. Так и завертелось.
Говорит, увиденное тогда на новогрудской площади, его очень удивило и растрогало.
— Там было сотні людзей: маладыя, старыя, дзесяткі сцягоў. Мне было сорамна перад сваімі вучнямі прыйсці і зысці. Настаўнік павінен заўсёды заставацца са сваімі вучнямі, — говорит Александр.
А потом был сбор подписей против фальсификации выборов. Люди стояли в очереди по несколько часов, чтобы подписать открытое письмо-требование к властям. Всего собрали 800 подписей. Говорят, что для Новогрудка — это очень много. Местные уверяют, что могли бы и больше собрать, но как-то не организовались и вообще «все же первый раз происходило».
— А ужо потым пачаліся затрыманні. Хлопцы [міліцыянеры] казалі, што яны мяне паважаюць і я адэкватны, але, тым не менш, я прайшоў праз чатыры суды. Суддзям было сорамна, гэта было бачна. Горад — невялікі. Я прыкідваў, што за мой настаўніцкі лес праз мяне прайшло каля трох тысяч вучняў. Была такая сітуацыя. Адзін з суддзяў — мой былы вучань. На разглядзе маёй справы я ўстаў і сказал, што не хачу каб у Наваградку была такая сітуацыя. Я спытаў, ці былі прэтензіі да мяне, калі я кіраваў школай. Ён сказаў, што не, тады я даў яму адвод. Бо не можа так быць, каб вучні судзілі сваіх настаўнікаў, тым больш, я не адчуваю сябе вінаватым. Ён троху падумаў і я пайшоў да другога суддзі, які, дарэчы, таксама мяне ведае. Агульным коштам я атрымаў 110 базавых велічын.
Что касается сегодняшнего протеста, то Александр рассказывает: он сейчас в другой плоскости: экскурсии, фотографии с флагами и встречи.
— Мы дзейнічаем. Задача — не спыніцца і паказаць людзям, не ўсё так дрэнна. Ведаеце, Навагрудак стаіць на горках — вось так і ўсё пакаціліся. Але ўсё ж такі мы коцімся ўверх. Папярок законаў фізыкі.
С маленькой Викторией: Италия. Венеция.
Команда каякеров "ww-school": Сергей Ильин о первопрохождении реки Кадрин в Республике Алтай
Туристы-зимовщики подняли цены на недвижимость в Анталии на 41.8%
Дизайнерские фотообои высокого качества
Роль командной работы в прохождении квеста
О наболевшем: стоматология, зубы, виниры в вопросах и ответах
altaex.ru